Новая задача Мирного

В Кировской области хорошо знают, что такое Марадыковский химический арсенал — место, где хранились боевые отравляющие вещества. Их объёмы внушали справедливый ужас: почти 7 тысяч тонн газов Vx, зарина, зомана, ипритно-люизитных смесей. К 2015 году их ликвидировали — завод по уничтожению химического оружия выполнил стоящую задачу.
Химическое оружие уничтожено, но страшный ореол вокруг места остался. Хотя положительный эффект сложно недооценить: опасные склады опустели, а компенсационные мероприятия существенно подняли качество жизни в городском поселении Мирный. Отремонтированы дороги, сделаны социальные объекты, работают современные медицинские комплексы, полностью обновлена система отопления в посёлке…

Но там была гадость «своя», местная. И от её уничтожения регион выиграл по всем направлениям. Но когда в этом году федеральное правительство решило, что грех простаивать корпусам и надо их нагрузить деятельностью по переработке опасных отходов — мнение у жителей региона оказалось совсем неоднозначным. На бывшем заводе по уничтожению Марадыковского химарсенала с 2023 года правительство России запланировало утилизировать отходы I–II класса опасности.
Эта новость в последние месяцы стала одной из самых обсуждаемых в регионе. Ситуацию подогревало то, что информации о планах практически не было озвучено.

Чтобы рассказать о планах запуска в Кировской области предприятия по переработке опасных отходов — требуется ответить на четыре основных вопроса: кто будет этим заниматься, что и как планируется перерабатывать, какие возможности жителей региона повлиять на процесс и что Кировская область может получить в случае реализации планов.
И на половину этих вопросов точного ответа на сегодняшний день просто не существует.

С чем мы имеем дело? Пока озвучено, что речь идёт об утилизации отходов I–II класса опасности, но не уточняется конкретный перечень веществ. Перечня, похоже, нет ни по одному из семи планируемых в стране объектов. Распределение отходов между объектами, вероятно, попросту ещё не успели продумать. Известна только примерная мощность будущего объекта — обработка до 50 тысяч тонн отходов в год. В самом регионе учитывается не более тысячи тонн отходов этого класса опасности, то есть переработка будет ориентирована на другие регионы.
Что могут привезти на утилизацию? Точного ответа нет, но можно попробовать предположить. Во-первых, речь точно не может идти о переработке радиоактивных отходов, поскольку для них уже достаточно существующих объектов. Во-вторых, речь не идёт о «продолжении» деятельности по уничтожению отравляющих веществ — речь идёт о том, что образуется вследствие мирной жизни. В-третьих, вряд ли это могут быть батарейки, как звучит сейчас в официальных пресс-релизах. В-четвёртых, предполагаемая производительность велика, а площадь промплощадки сравнительно скромная.
В таких условиях нагружать линии можно однородными группами отходов, которые образуются в России в достаточных количествах. Например: ртутные лампы, минеральные и синтетические масла, щёлоче- или кислото- содержание отходы. Всё это обрабатывается в регионе и сегодня, но не в ожидаемых количествах.

Что делают с такими отходами? Технологии обезвреживания и утилизации связаны с термической обработкой. Грубо говоря, мировой опыт говорит сжигать их. А разница между технологиями есть только в предварительной подготовке, температуре обработки, дополнительном воздействии и остатке, который остаётся после обработки. Где-то требуется дробление и барабаны в печах, а где-то для полной ликвидации нужна обработка плазмой (диоксины).
Однако это только досужие рассуждения. Конкретный перечень отходов и технологий обезвреживания, вероятно, отсутствует даже у оператора предполагаемого предприятия — у ФГУП «РосРАО». Есть только постановление Правительства страны об использовании площадей бывших объектов по уничтожению химоружия. В данный момент «РосРАО» не переданы даже полномочия по обращению с этими видами отходов. Поэтому во всех регионах на вопросы отвечают одними и теми же заученными, но очень общими фразами (вот, например, дискуссия в Удмуртии). И хотя чёткого понимания происходящего нет, но есть общая дорожная карта: к концу 2020 года должна быть разработана проектная документация на объект, а запуск возможен уже в 2023 году.

Так или иначе, обезвреживание опасных отходов — лучший способ по сравнению с тем, как это происходит сейчас. Значительная часть опасных отходов не учитывается, не обрабатывается и зачастую отправляется на полигоны в исходном виде (в составе бытового или строительного мусора). А это намного хуже и для человека, и для окружающей среды. Разбитые ртутные лампы в мусорках — это намного хуже, чем собранные и обезвреженные на специальных установках.

С кем мы имеем дело? Обращение с опасными отходами передают ФГУП «РосРАО». А к стилю их работы есть обоснованные претензии: абсолютная закрытость, неготовность слышать замечания и предложения, работа «напролом».
В Кировской области «РосРАО» — не гости, с 2009 года они отвечают за радиоактивное наследие советской атомной программы в Кирово-Чепецке. Это порядка 440 тысяч тонн радиоактивных отходов и до миллиона тонн ртутьсодержащих. И в работе по приведению могильников в безопасное состояние предприятие не показало ни готовности к диалогу, ни прозрачности, ни умения применять наилучшие технологические решения.
Замечания к применяемым технологиям были практически проигнорированы, равно как и общественные слушания и другие механизмы взаимодействия с жителями города. Сделав «лицо кирпичом», предприятие просто реализовало то, что фигурировало в их собственных планах, опустив замечания.
Никаких компенсационных мероприятий Кирово-Чепецк в результате этой деятельности не получил.

Повторится ли этот стиль работы на объекте рядом в Мирном? Такой риск есть, поэтому и жителям и государственным органам стоит быть готовыми к тому, что фактически работы по обустройству объекта под прикрытием «подготовительных» начнутся намного раньше, чем будет назначена государственная экологическая экспертиза проекта.
Эта схема абсолютно противоречит закону, но такой опыт у региона уже есть.

Можно ли повлиять на эти планы? Одно дело, когда речь шла об уже существующих местных могильниках и опасных складах. Избавились от рисков, и слава Богу. И совершенно другой вопрос, если правительство страны сообщает жителям: примите к сведению, решение принято, к вам поедет чужой опасный мусор. Никому не понравится, когда кто-то принимает за них решения, которые способны повлиять на жизнь и здоровье. Никто не любит, когда за него решают, а механизмы в России пока действуют только таким образом. Вспомнить, хотя бы, историю со станцией Шиес — начавшийся протест не ослабевает по сегодняшний день. Но не похоже, что он хоть как-то повлиял на планы привозить туда московский мусор. И когда речь заходит о государственных планах, о решениях большой политики — происходит именно так. Шиес — не единственный пример, когда объекты появляются не взирая на любые протесты жителей. Особенно это относится, конечно, к малым городам.

Жители Кирова уже не раз выходили на акции протеста против планов по переработке отходов на Марадыковском комплексе. На митингах люди потребовали отказаться от подобных идей и оставить Кировскую область в покое. Легко понять и прочувствовать логику протеста: абсолютно никто не хочет соседствовать с объектом, в работе которого задействованы опасные вещества. Даже если реальные риски отсутствуют, даже если эти отходы всё равно требуется перерабатывать — соседство не делается более приятным.
Правда, вопрос соседства касается больше Мирного, окружающих деревень, в какой-то степени Котельнича, и весьма посредственно — Кирова. А в прилегающих населённых пунктах кромешной паники не наблюдается, это видно даже по сообщениям в местных пабликах. Да, мнения жителей разделились и есть противники планов по обустройству комплекса по обезвреживанию отходов. Но нельзя сказать, что численно они составляют большинство.

Так можно ли повлиять на планы? Если речь идёт об их отмене, то шансы представляются минимальными. Как ни грустно это осознавать, но в спорах жителей с государством, госкорпорациями и национальными целями по ликвидации опасных отходов — выигрывают отнюдь не жители. И на утверждения о том, что проекту предстоит пройти общественные слушания, нужно смотреть со скепсисом. Общественные слушания, к сожалению, не являются опцией для отмены государственных проектов. Бороться можно и нужно, но стоит понимать: потратив всё время на безрезультатные методы борьбы, можно лишиться того, что потенциально стоит получить. Борьба «против» имеет смысл, когда для неё есть основания. Например, не пуская в Кирово-Чепецк неизвестное предприятие с похожим проектом — город пользуются правом распоряжаться своей землёй и сетями. В случае с Мирным такие способы отсутствуют, там есть готовые технопарк, и он уже находится в федеральной собственности.

Представим грустный, но вполне реалистичный сценарий: объект появляется несмотря на протесты в Кирове. Но всё, что получит Оричевский район — это скромные отчисления по НДФЛ от зарплаты сотрудников предприятия. Политические партии свою выгоду поимеют — они заработают баллы на протестных мероприятиях.
А в числе абсолютно проигравших окажутся жители, у которых под боком появился потенциально опасный объект. Не стоит ли параллельно с протестами вести речь и о потенциальных компенсационных мероприятиях?