Не фонит, но травит: есть ли общее в прошлом Чепецка и Чернобыля?

Сериал о катастрофе на ядерном реакторе в «Чернобыле» стал мировой сенсацией, во много переплюнув своих более дорогих конкурентов. В нём нет драконов или магии, но есть скрупулёзное желание передать дух времени и высокая точность. Не только в антураже, но и в реакции советской номенклатуры на катастрофу. Сериал не пытается оправдать людоедский режим, толкавший ничего не подозревавших первых ликвидаторов в эпицентр радиационного ада, прикрываясь общей целью.
«Чернобыль» напоминает азбучные истины: отложенный и накопленный эффект лжи неизбежно приводит к трагедии. И единственный путь избежать её в дальнейшем — выучить горький урок.

Есть сцены в сериале, которые заведомо бьют под дых. Когда дети спокойно идут в школу, спокойно прогуливаются прохожие, а с неба уже падают мертвые птицы, и вся природа вокруг буквально начинает кричать — случилась катастрофа.
В истории Кирово-Чепецка тоже был похожий день: 3 июля 1988 года, когда загорелись вагоны ядовитого гербицида ТХАН. События этого и последующих дней развивались не самым лучшим образом.

По обрывкам в книгах, газетным подшивкам и воспоминаниям восстановили максимум о событиях того и последующих дней.

Николай Островский, бывший инженер по охране окружающей среды КЧХК:
Воскресным утром 3 июля 1988 года я проснулся от стука в дверь. На пороге стояла женщина, прикрывавшая лицо носовым платком. Она попросила дать ей воды. Я проводил её на кухню и взглянул в окно. За окном был густой туман, «индастриал туман», как когда-то говорил мой одноклассник Вася Двинин. Я начал звонить на химкомбинат.
Как оказалось, около 6 часов, на железнодорожных путях «загорелся» вагон с трихлорацетатом натрия (ТХАН), который химкомбинат выпускал в качестве гербицида.

Последствия инцидента. За медицинской помощью, по официальным данным, обратились около четырёх десятков человек. Почти два десятка человек были госпитализированы. К счастью, обошлось без летальных последствий.
Но по данным специальных исследований загрязнение продуктами аварии было обнаружено в радиусе 10 км от места аварии. В городе и садоводствах массово пожелтела вся растительность. Молокозавод выбросил около 15 тонн сметаны и 5 тонн мороженого, которые были в цехах в день X. Жители сообщали о мёртвых птицах, которых находили впоследствии на пути движения облака.
По воспоминаниям современников, что в доме-интернате для ветеранов, попавшем в зону прохождения облака, резко возросла смертность, но… на экспертном уровне этого вопроса избегали.

Что предприняла чрезвычайная комиссия? Учитывая стремление максимально сгладить инцидент, восстановить события спустя тридцать лет сложно. Произошедшее заслужило только короткую официальную заметку в номере газеты «Кировец» № 128, который вышел спустя два дня после горения ТХАНа.
В тексте, разумеется, утверждалось, что были приняты исчерпывающие меры, включая мгновенное начало тушения и эвакуацию 6, 7 и 8 микрорайонов, попадавших в зону поражения ядовитым облаком.

…Но индустриальным городам, имеющим под боком опасный объект, особенно знакома атмосфера лжи и замалчивания. По воспоминаниям Николая Островского, в реальности информацию о произошедшем задержали на час (!), эвакуация началась слишком поздно и её маршрут проходил не перпендикулярно ветру, а прямо через ядовитое облако. Централизованного оповещения не было, поэтому «возле пивной мужики оживлённо обсуждали случившееся», ни мало не беспокоясь о потенциальных рисках. И финальный штрих: пробы воздуха взяли только после 11 часов, когда «смогли найти оборудование». Разумеется, что ядовитых веществ в воздухе уже не нашли.
Адекватно сработала только специализированная пожарная часть предприятия, прибывшая на место практически моментально и начавшая ликвидацию.

Жизнь после ТХАНа. В день аварии производство остановили на время проверки… и впоследствии так и не запустили — использование гербицида запретили в Союзе в принципе.
Удалось ли замять инцидент? Как бы не так: Кирово-Чепецк никогда не был городом дураков, и интерес с экологической составляющей работы химкомбината резко возрос. Фактически, был нарушен негласный договор, по которому предприятие гарантировало полную безопасность проживания города в обмен на ответственный труд и образцовый коммунистический быт.
Когда этот принцип нарушили — заводу вспомнили всё. На свет вытащили данные о «профильных» заболеваниях и смертности (которые не в пользу Чепецка), данные о загрязнениях специфическими веществами, остро отслеживались другие происшествия. А они случались: очередное с выбросом окислов азота случилось в том же месяце, причём в зону «поражения» вновь попала городская застройка (радиус загрязнения выше одного ПДК составил от 1.5 до 2 км).

Ираида Кузнецова, редактор газеты Кировец (№132):
Событие, произошедшее в Кирово-Чепецке 3 июля до сих пор не сходит с уст жителей. Много звонков и писем в редакцию, больше сердитых, раздражённых. Действительно, основания к этому есть. Газета дала официальную успокаивающую информацию, но есть непростительные «детали», которые по-прежнему заставляют людей тревожиться: а что же будет завтра?

По газетным подшивкам легко проследить увеличение числа материалов экологической тематики Со страниц издания о неоднозначности «чепецкой экологии» говорили даже Марат Френкель и Николай Бурков, остававшиеся признанным экспертами и в новейшее время.
Интерес не ограничивался одним только производством. Сердобольные барышни пеклись о зелёных насаждениях, а самые беспокойные депутаты — о закрытии свалки в Перекопе, которая уже тогда никаким нормам не соответствовала.

Выучил ли Чепецк этот урок? Нет, не выучил. Возросший интерес жителей и рабочих к теме безопасности производства и окружающей среды сподвиг предприятие заняться обследованием проблемных участков. Который, правда, закончился, ничем. Рядовые специалисты и эксперты предприятия ответственно подошли к делу и составили первый акт о найденных проблемах. Который… канул в лету.

Николай Островский:
Написав акт, я отдал его на ознакомление начальнику ПТО ЗМУ. И больше уже не увидел этот акт никогда. На следующий день меня вызвал к себе Дедов и спросил: а задумывался ли я когда-нибудь о том, что будет, если подобный акт попадётся в руки к нашим недоброжелателям? И вообще, должны ли мы сами себя поливать грязью? Решено было подобную деятельность прекратить.

Политика бестолкового замалчивания и поиск врагов города и завода начались не сейчас. Беда в том, что и сегодня она не закончилась. Химическое производство — сложный процесс даже с современными средствами автоматизации, аварии и несчастья иногда случаются и в современное время (пожары, выбросы хлорсодержащих веществ, гибель людей).
А реакция остаётся той же, что и тридцать лет назад: молчание и обман. К несчастью, химические производства сохраняют потенциальную опасность (и речь не только о площадке химкомбината, но и химкомпании). А вот людей, способных оценить риски или разобраться в ситуации — значительно поубавилось. Потому потенциальный обман сработает намного лучше...